Социальный. Интервью с Александром Чил-Акоповым, генеральным директором ГК «Агробизнес»
Источник: The DairyNews
Группа компаний «Агробизнес» занимается растениеводством и молочным животноводством. The DairyNews поговорило с генеральным директором компании Александром Чил-Акоповым о нынешнем состоянии и планах по развитию молочного направления.
DN: Расскажите, какие у вас сейчас показатели, какое поголовье, какой породы?
Ч-А: Показатели у нас, наверное, средние по отрасли. У нас симментальская порода, порядка 1700 голов на сегодняшний день. Надой составляет порядка 5,8 тонны на голову. В этом году было даже падение, наверное, на 10%. В связи с очень тяжелыми погодными условиями – у нас лили дожди. По крайней мере, наши зоотехники на это грешат. Будем сейчас разбор полетов делать: что, зачем и почему.
DN:Вы планируете поголовье увеличивать?
Ч-А: На самом деле, мы хотим перестроить всю систему. У нас сейчас привязное содержание. Мы до сих пор не решили, что с этим делать, по какому пути идти, и вот в начале этого года по приглашению нашего замгубернатора мы ездили в Калугу и смотрели роботизированные фермы. И, честно говоря, мне эта идея очень понравилась – там можно использовать 5 человек на 400 голов.
DN: Оборудование какой марки Вас заинтересовало?
Ч-А: Мы остановились на оборудовании фирмы Lely и у нас уже есть проект реконструкции коровника. Но мы сейчас думаем, оставлять ли коров, которые у нас есть, потому что они все-таки симменталы и не чемпионы по надоям. Мы их голштинизируем, но это очень долгий проект. То есть мы будем смотреть, насколько они в принципе готовы давать то количество молока, на которое претендуют роботизированные фермы. Я в принципе считаю, что на роботизированной ферме корова должна давать минимум 7,5-8 тонн. Если она дает меньше, то это крайне не эффективно.
Мы сами будем стремиться к 7-7,5 тонн. Будем начинать со своего поголовья, а если не получится, будем потихоньку делать выбраковку и заменять теми животными, которые есть. Пилотный проект у нас на 400 голов, и мы ищем сейчас менеджмент, который бы мог эту историю потянуть. Потому что самая большая проблема сегодня в сельском хозяйстве - отсутствие квалифицированных кадров.
DN: Я правильно вас поняла, что этот проект по роботизации уже запущен, или только обсуждается?
Ч-А: Нет, он не запущен, и не обсуждается. Вы знаете, основная проблема в роботизации, по крайней мере в нашей области – это отсутствие каких-либо компенсаций. Есть федеральная программа по компенсации от 20 до 30% капитальных затрат, капексов. Соответственно, в той же самой Калуге 40% сейчас компенсируют, именно по роботам. А изначально у них было 50%. Если заходить в проект при таких затратах, то нам это интересно, а если там 20%, и вопрос будут они или нет, то это взывает у нас некоторые опасения. Мы ждем, возможно, в этом году в Липецкой области на этот год будут выделяться средства, то мы будем делать проект. Без помощи государства у этого проекта достаточно длительная окупаемость.
DN: В одном из своих интервью Вы сказали, что планируете до 2020 года увеличить поголовье до 10 тысяч голов. Сейчас Вы заглядываете так далеко?
Ч-А: На мой взгляд, сегодня, при текущих ценах и капзатратах, это по меньшей мере неэффективно. При сегодняшней окупаемости молочных ферм в 10-15 лет мы выбираем другое направление. Нам интереснее переработка, чем производство сырого молока. И мы ищем завод – несколько уже посмотрели.
DN: Расскажите подробнее, как Вы искали завод, и чем Вы руководствовались?
Ч-А: Мы ищем заводы в ЦФО, - те предприятия, которые находятся в тяжелом состоянии. А в основном предприятия, которые есть на рынке и продаются – они себя чувствуют очень хорошо и показывают неплохие темпы роста. А по плохим предприятиям: либо есть те, которые уже совсем остановились, либо те, которые находятся на грани. Вот мы ищем то, что еще работает, но требует серьезных улучшений.
DN: А вы предполагаете своим средствами обходиться или заемными?
Ч-А: При покупке, скорее всего, будем рассчитывать на собственные средства. Естественно, по оборотным средствам мы активно кредитуемся. Наш партнер – Россельхозбанк.
DN: Как по-вашему, если субсидирование процентной ставки, капексов, существенно снизится, то что будет с новыми проектами?
Ч-А: Я думаю, что их просто не будет. А если государство достаточно долго, год-два не будет субсидировать процентную ставку, то существующие проекты просто не выдержат нагрузку.
DN: Вы сдаете молоко «Вимм-Билль-Данну»?
Ч-А: Это устаревшая информация. Мы последние два года сдаем все молоко на «Лебедяньмолоко», и они активно развиваются. Сегодня я разговаривал с собственником – они устанавливают новую линию. Я вижу, что они могут и хотят развиваться.
DN: То есть они даже модернизируются?
Ч-А: Да, итальянскую линию ставят, насколько я понял.
DN: И по цене вас всё устраивает?
Ч-А: Более 5 лет, мы работаем через кооператив «Объедененные производители молока», и нас устраивает стабильность. Это основной фактор, влияющий на принятие решения, кому продавать. Стабильность и то, что у нас цена привязана к стоимости молока на полке. Это очень важно. Если цена на полке поднимается, то в некой пропорции и у нас увеличивается отпускная цена сырого молока.
DN: Если вернуться к сырому молоку – были ли у вас трудности с качеством?
Ч-А: Сейчас у нас стабильное качество первого сорта, и это очень плохо, потому что все-таки раньше у нас шло молоко порядка 40% высшего и, соответственно, 60% первого сорта. Хотя мы поставили линейку, не ведром доим, но качество почему-то стало хуже. Разбираемся. Я думаю, что решение все-таки в персонале – когда очень много людей работает, невозможно каждого проконтролировать. У нас в животноводстве около 140 человек работает. Если бы у нас фермы были роботизированные, то работало бы всего 15-20 человек.
DN: Сколько всего человек работает в группе компаний?
Ч-А: Порядка 1000 человек.
DN: Относительно предыдущих лет у вас надои как-то менялись?
Ч-А: У нас шла динамика: где-то на 3-5% было увеличение.
DN: В этом году?
Ч-А: Нет, в предыдущие годы. А в 2016 году было существенное падение по одному из отделений: если в среднем на 10% упали надои, то у них на 20-25%. С причинами мы разбираемся. Но скорее всего это персонал. Может конечно перегул и семя плохое, но вероятнее всего, человеческий фактор.
DN: Я правильно понимаю, что вы все-таки верите в молочную отрасль, несмотря ни на что?
Ч-А: Смотря что считать молочной отраслью У нас работали два года израильтяне: в 2011 и 2012 году. Консультировали нас, жили три недели в месяц на ферме и занимались ее улучшениями. Их мнение было таково: производство молока в России будет падать, потому что люди ЛПХ, которые занимаются этим, в основном пожилые люди. Они будут отходить от дел, а молодежь не станет подхватывать эту эстафету. Количество молока будет падать, а спрос расти – и цены на молоко будут высокими. Мы это и наблюдаем. Но сегодня у нас как раз идет замещение дорогого молока некими жирами, которые удешевляют этот продукт. Хэппи-энда не получилось – товарного молока становится меньше. Мы же знаем статистику: производится у нас около 31 млн тонн молока, а перерабатывается 19 млн тонн молока. То есть по статистике 12 млн тонн молока выпивают те, кто его производит.
DN: Общаясь с переработчиками молока, я слышала несколько раз заявления о том, что цены на сырое молоко высокие, и переработке тоже нужна помощь от государства. На ваш взгляд, стоит ли помогать переработчикам?
Ч-А: Наверное, помогать нужно всем. Давайте смотреть объективно – кто сколько зарабатывает. Если мы возьмем цену молока на полке, то я думаю, что львиную долю заработка получают сегодня торговые сети. Они берут 80% маржи, 10% получаем мы, и 10% - переработка. Можно было бы запретить сетям делать такие наценки, но это очень сложно. По нашему опыту работы с сетями, существует такая практика, как ретро-бонусы, входные билеты, сборы на маркетинговые исследования - то есть реально до 30-40% от стоимости продукта выплачивается так. Никакое государство не проконтролирует, каким образом складывается такое ценообразование. Я думаю, что правильное решение – это нормализовать цену на полке, либо ограничить сети. Я не знаю как – это задача правительства. Нужно распределить потом этот доход. Давайте смотреть объективно: завод по переработке молока стоит, предположим, сто рублей, для того, чтобы построить фермы, которые будут привозить туда молоко, нужно потратить в десять раз больше денег. Капексы у нас, условно говоря, 1 000 рублей, у переработчика - 100, а у продавца – это оборудование холодильное и оборотный капитал. Они вкладываются в развитие сети, захватывают рынок, а мы ничего не можем сделать, потому что на наши 1 000 рублей капексов приходится одна десятая часть этого пирога. В этом основная проблема.
DN: То есть, на ваш взгляд, стоит начать с последнего звена, с ритейла?
Ч-А: Это же справедливо. Наши сети, наверное, отчитываются перед государством, что они зарабатывают 10% на молоке. Но они ведь берут ретробонусы, взносы на маркетинговые услуги. Мы раньше этого не понимали, но затраты на продвижение товара гигантские – 80% маржи отдается обратно магазину. Поэтому сети - это зло, наверное, которое мешает, по крайней мере в нашем случае это та история, которая не дает развиваться всем. Если удастся победить в этой ситуации, то никакой помощи от государства больше не понадобится – просто будет дорогое сырое молоко, а переработчики, производители сухого молока и сыра тоже будут зарабатывать свои деньги. А если еще заниматься проверкой качества и не допускать на полки товары с пальмовым маслом…
DN: То есть контроля сейчас не хватает?
Ч-А: Не знаю, но если мы видим, что на заводы заходит 19 млн тонн молока, а молочных продуктов выпускается в два раза больше, то они же не могут быть из чего-то другого? Что-то еще добавляется. Я не знаю точных цифр, но я хотел сказать о порядках.
DN: Повлияет ли существенно на ситуацию «Закон о торговле», точнее, поправки Яровой, которые вступили в силу 1 января?
Ч-А: Любая сеть всегда найдет возможность не пустить товара на полку, ввести новые бонусы, одни, вторые, третьи, поборы. Так будет, пока государство не вмешается в ситуацию. Мы же видим, что темпы роста сетей: 10-20-30%. Они же растут за счет прибыли. Как еще можно расти такими темпами, не увеличивая долг и наценивая на товар пять процентов? Что-то здесь не сходится.
Ч-А: Показатели у нас, наверное, средние по отрасли. У нас симментальская порода, порядка 1700 голов на сегодняшний день. Надой составляет порядка 5,8 тонны на голову. В этом году было даже падение, наверное, на 10%. В связи с очень тяжелыми погодными условиями – у нас лили дожди. По крайней мере, наши зоотехники на это грешат. Будем сейчас разбор полетов делать: что, зачем и почему.
DN:Вы планируете поголовье увеличивать?
Ч-А: На самом деле, мы хотим перестроить всю систему. У нас сейчас привязное содержание. Мы до сих пор не решили, что с этим делать, по какому пути идти, и вот в начале этого года по приглашению нашего замгубернатора мы ездили в Калугу и смотрели роботизированные фермы. И, честно говоря, мне эта идея очень понравилась – там можно использовать 5 человек на 400 голов.
DN: Оборудование какой марки Вас заинтересовало?
Ч-А: Мы остановились на оборудовании фирмы Lely и у нас уже есть проект реконструкции коровника. Но мы сейчас думаем, оставлять ли коров, которые у нас есть, потому что они все-таки симменталы и не чемпионы по надоям. Мы их голштинизируем, но это очень долгий проект. То есть мы будем смотреть, насколько они в принципе готовы давать то количество молока, на которое претендуют роботизированные фермы. Я в принципе считаю, что на роботизированной ферме корова должна давать минимум 7,5-8 тонн. Если она дает меньше, то это крайне не эффективно.
Мы сами будем стремиться к 7-7,5 тонн. Будем начинать со своего поголовья, а если не получится, будем потихоньку делать выбраковку и заменять теми животными, которые есть. Пилотный проект у нас на 400 голов, и мы ищем сейчас менеджмент, который бы мог эту историю потянуть. Потому что самая большая проблема сегодня в сельском хозяйстве - отсутствие квалифицированных кадров.
DN: Я правильно вас поняла, что этот проект по роботизации уже запущен, или только обсуждается?
Ч-А: Нет, он не запущен, и не обсуждается. Вы знаете, основная проблема в роботизации, по крайней мере в нашей области – это отсутствие каких-либо компенсаций. Есть федеральная программа по компенсации от 20 до 30% капитальных затрат, капексов. Соответственно, в той же самой Калуге 40% сейчас компенсируют, именно по роботам. А изначально у них было 50%. Если заходить в проект при таких затратах, то нам это интересно, а если там 20%, и вопрос будут они или нет, то это взывает у нас некоторые опасения. Мы ждем, возможно, в этом году в Липецкой области на этот год будут выделяться средства, то мы будем делать проект. Без помощи государства у этого проекта достаточно длительная окупаемость.
DN: В одном из своих интервью Вы сказали, что планируете до 2020 года увеличить поголовье до 10 тысяч голов. Сейчас Вы заглядываете так далеко?
Ч-А: На мой взгляд, сегодня, при текущих ценах и капзатратах, это по меньшей мере неэффективно. При сегодняшней окупаемости молочных ферм в 10-15 лет мы выбираем другое направление. Нам интереснее переработка, чем производство сырого молока. И мы ищем завод – несколько уже посмотрели.
DN: Расскажите подробнее, как Вы искали завод, и чем Вы руководствовались?
Ч-А: Мы ищем заводы в ЦФО, - те предприятия, которые находятся в тяжелом состоянии. А в основном предприятия, которые есть на рынке и продаются – они себя чувствуют очень хорошо и показывают неплохие темпы роста. А по плохим предприятиям: либо есть те, которые уже совсем остановились, либо те, которые находятся на грани. Вот мы ищем то, что еще работает, но требует серьезных улучшений.
DN: А вы предполагаете своим средствами обходиться или заемными?
Ч-А: При покупке, скорее всего, будем рассчитывать на собственные средства. Естественно, по оборотным средствам мы активно кредитуемся. Наш партнер – Россельхозбанк.
DN: Как по-вашему, если субсидирование процентной ставки, капексов, существенно снизится, то что будет с новыми проектами?
Ч-А: Я думаю, что их просто не будет. А если государство достаточно долго, год-два не будет субсидировать процентную ставку, то существующие проекты просто не выдержат нагрузку.
DN: Вы сдаете молоко «Вимм-Билль-Данну»?
Ч-А: Это устаревшая информация. Мы последние два года сдаем все молоко на «Лебедяньмолоко», и они активно развиваются. Сегодня я разговаривал с собственником – они устанавливают новую линию. Я вижу, что они могут и хотят развиваться.
DN: То есть они даже модернизируются?
Ч-А: Да, итальянскую линию ставят, насколько я понял.
DN: И по цене вас всё устраивает?
Ч-А: Более 5 лет, мы работаем через кооператив «Объедененные производители молока», и нас устраивает стабильность. Это основной фактор, влияющий на принятие решения, кому продавать. Стабильность и то, что у нас цена привязана к стоимости молока на полке. Это очень важно. Если цена на полке поднимается, то в некой пропорции и у нас увеличивается отпускная цена сырого молока.
DN: Если вернуться к сырому молоку – были ли у вас трудности с качеством?
Ч-А: Сейчас у нас стабильное качество первого сорта, и это очень плохо, потому что все-таки раньше у нас шло молоко порядка 40% высшего и, соответственно, 60% первого сорта. Хотя мы поставили линейку, не ведром доим, но качество почему-то стало хуже. Разбираемся. Я думаю, что решение все-таки в персонале – когда очень много людей работает, невозможно каждого проконтролировать. У нас в животноводстве около 140 человек работает. Если бы у нас фермы были роботизированные, то работало бы всего 15-20 человек.
DN: Сколько всего человек работает в группе компаний?
Ч-А: Порядка 1000 человек.
DN: Относительно предыдущих лет у вас надои как-то менялись?
Ч-А: У нас шла динамика: где-то на 3-5% было увеличение.
DN: В этом году?
Ч-А: Нет, в предыдущие годы. А в 2016 году было существенное падение по одному из отделений: если в среднем на 10% упали надои, то у них на 20-25%. С причинами мы разбираемся. Но скорее всего это персонал. Может конечно перегул и семя плохое, но вероятнее всего, человеческий фактор.
DN: Я правильно понимаю, что вы все-таки верите в молочную отрасль, несмотря ни на что?
Ч-А: Смотря что считать молочной отраслью У нас работали два года израильтяне: в 2011 и 2012 году. Консультировали нас, жили три недели в месяц на ферме и занимались ее улучшениями. Их мнение было таково: производство молока в России будет падать, потому что люди ЛПХ, которые занимаются этим, в основном пожилые люди. Они будут отходить от дел, а молодежь не станет подхватывать эту эстафету. Количество молока будет падать, а спрос расти – и цены на молоко будут высокими. Мы это и наблюдаем. Но сегодня у нас как раз идет замещение дорогого молока некими жирами, которые удешевляют этот продукт. Хэппи-энда не получилось – товарного молока становится меньше. Мы же знаем статистику: производится у нас около 31 млн тонн молока, а перерабатывается 19 млн тонн молока. То есть по статистике 12 млн тонн молока выпивают те, кто его производит.
DN: Общаясь с переработчиками молока, я слышала несколько раз заявления о том, что цены на сырое молоко высокие, и переработке тоже нужна помощь от государства. На ваш взгляд, стоит ли помогать переработчикам?
Ч-А: Наверное, помогать нужно всем. Давайте смотреть объективно – кто сколько зарабатывает. Если мы возьмем цену молока на полке, то я думаю, что львиную долю заработка получают сегодня торговые сети. Они берут 80% маржи, 10% получаем мы, и 10% - переработка. Можно было бы запретить сетям делать такие наценки, но это очень сложно. По нашему опыту работы с сетями, существует такая практика, как ретро-бонусы, входные билеты, сборы на маркетинговые исследования - то есть реально до 30-40% от стоимости продукта выплачивается так. Никакое государство не проконтролирует, каким образом складывается такое ценообразование. Я думаю, что правильное решение – это нормализовать цену на полке, либо ограничить сети. Я не знаю как – это задача правительства. Нужно распределить потом этот доход. Давайте смотреть объективно: завод по переработке молока стоит, предположим, сто рублей, для того, чтобы построить фермы, которые будут привозить туда молоко, нужно потратить в десять раз больше денег. Капексы у нас, условно говоря, 1 000 рублей, у переработчика - 100, а у продавца – это оборудование холодильное и оборотный капитал. Они вкладываются в развитие сети, захватывают рынок, а мы ничего не можем сделать, потому что на наши 1 000 рублей капексов приходится одна десятая часть этого пирога. В этом основная проблема.
DN: То есть, на ваш взгляд, стоит начать с последнего звена, с ритейла?
Ч-А: Это же справедливо. Наши сети, наверное, отчитываются перед государством, что они зарабатывают 10% на молоке. Но они ведь берут ретробонусы, взносы на маркетинговые услуги. Мы раньше этого не понимали, но затраты на продвижение товара гигантские – 80% маржи отдается обратно магазину. Поэтому сети - это зло, наверное, которое мешает, по крайней мере в нашем случае это та история, которая не дает развиваться всем. Если удастся победить в этой ситуации, то никакой помощи от государства больше не понадобится – просто будет дорогое сырое молоко, а переработчики, производители сухого молока и сыра тоже будут зарабатывать свои деньги. А если еще заниматься проверкой качества и не допускать на полки товары с пальмовым маслом…
DN: То есть контроля сейчас не хватает?
Ч-А: Не знаю, но если мы видим, что на заводы заходит 19 млн тонн молока, а молочных продуктов выпускается в два раза больше, то они же не могут быть из чего-то другого? Что-то еще добавляется. Я не знаю точных цифр, но я хотел сказать о порядках.
DN: Повлияет ли существенно на ситуацию «Закон о торговле», точнее, поправки Яровой, которые вступили в силу 1 января?
Ч-А: Любая сеть всегда найдет возможность не пустить товара на полку, ввести новые бонусы, одни, вторые, третьи, поборы. Так будет, пока государство не вмешается в ситуацию. Мы же видим, что темпы роста сетей: 10-20-30%. Они же растут за счет прибыли. Как еще можно расти такими темпами, не увеличивая долг и наценивая на товар пять процентов? Что-то здесь не сходится.
Популярные темы
21.03.2023
Как стало известно 16 марта, управление СК России по Республике Карелия возбудило уголовное дело в отношении министра сельского и рыбного хозяйства Республики Карелия Владимира Лабинова. Чиновник подозревается в получении взятки в особо крупном размере. The DairyNews вспоминали, чем запомнился в своей работе министр, каким был его путь в молочной отрасли, а также выяснили, что думают участники рынка о ситуации с взяткой.
Читать полностью
