О будущем
Российский учёный-экономист, в прошлом - государственный деятель, депутат Верховного Совета РФ, первый заместитель министра экономического развития и торговли России. Член научного совета Московского центра Карнеги
В электроэнергетике произошел резкий перелом в стоимости источников альтернативной энергии — как ветра, так и солнца. Они сейчас даже в странах с умеренным климатом оказываются дешевле в расчете на киловатт, чем традиционная генерация на газе и угле. Для таких стран, как Индия, это резко меняет траекторию развития. Там нужно в ближайшей перспективе вводить порядка 100 гигаватт электроэнергии. До недавнего времени они делали ставку на уголь. Но сейчас, например, Индийские железные дороги заявили, что они хотят стать карбоново нейтральными уже к концу десятилетия. Реально они начинают рассматривать перевод станционного хозяйства и части электровозов на аккумуляторные источники энергии и солнечные батареи. Короче говоря, в самых неожиданных местах возникают революционные изменения. В той же Индии, возможно, скоро сократят программу строительства угольных станций, потому что солнечная энергия дешевле и с точки зрения климатических последствий намного предпочтительнее.
Также сейчас на все страны усиливается давление, чтобы они активнее включались в сдерживание климатических изменений. Недавно генсек ООН впервые конкретно указал государства, которые пренебрегают этой проблемой, в их числе оказались Бразилия, Индонезия и Россия. Их уже начинают относить в категорию стран, которые не исполняют свой общегуманитарный долг перед человечеством. Так что на подобные страны скоро станут показывать пальцем, а Индия явно не хочет, чтобы на нее показывали пальцем по данному поводу, и явно будет стараться ограничить потребление бензина и угля.
Подобные новости идут потоком, а прошло всего лишь полгода. Джо Байден, победивший в Америке, естественно, ускорит развитие альтернативной энергетики в США. Только что заявила Великобритания об ужесточении мер по декарбонизации. Короче говоря, это лавина новостей на фоне появления все более доступных технологий. Более того, декарбонизация теперь рассматривается не как источник затрат, а скорее как стимул для развития передовых отраслей. Первым это сделал Китай. Благодаря массовым усилиям его производителей удалось сбить цены и на электромобили и их батареи, и на солнечные батареи, и на ветроэнергетику — все это подешевело. Теперь все это начинает становиться привлекательными отраслями. Любое дальнейшее улучшение экономических показателей данных отраслей ведет к дальнейшей деградации рынков газа, нефти и угля.
Россия по-прежнему ничего другого в больших объемах производить на экспорт не в состоянии. Потому еще до 2030 года все эти события обернутся ухудшением наших экспортных возможностей и, соответственно, динамики доходов.
<...>
зерном та же история. Там другая технология — прецизионное ферментирование. Темпы удешевления этой технологии превосходят законы Мерфи в электронике. Еще 20 лет назад один килограмм вещества, произведенный с помощью ферментных бактерий, стоил около 1–2 миллионов долларов. Сейчас цена упала до 100 долларов за килограмм, а к 2030 году, как ожидается, снизится до 10 долларов. Реально прецизионное ферментирование — это возможность производить практически любые белковые продукты в компактных устройствах, называемых биореакторами. Туда заправляются элементарные вещества типа сахара и каких-то биологических отходов вроде жмыха, запускаются бактерии, производящие конкретный вид протеина. С помощью таких реакторов можно производить любые белковые продукты питания, более того, они по вкусу, цвету, запаху и консистенции будут неотличимы от натуральных или даже превосходить их, но станут обходиться значительно дешевле. На их производство можно расходовать несравненно меньше энергии, топлива и на порядок меньше биомассы — в 10–15 раз.
Прежде всего, судя по экспертному анализу данного рынка, погибнет мировое производство говядины, потому что корова — самый неэффективный тип производителей протеинов из всех, кого мы сегодня имеем. Только 5 процентов кормов и другой энергии, которая расходуется на выращивание коровы, реально попадает в виде конечного продукта потребителю — молоко и мясо. Причем первым пострадает молочное направление, поскольку молочный протеин легко производить, он используется в составе такой готовой продукции, как белковые батончики для атлетов, молочный шоколад и так далее, где уже сейчас много искусственно произведенных компонентов. Потребители даже не знают, какие белки в составе подобных продуктов используются — полученные из натурального молока или нет, — по качеству они не отличаются. Все это произойдет незаметно для потребителей, но, поскольку себестоимость данной продукции будет ниже, молочное животноводство окажется быстро выбито с рынка по экономическим причинам. Уже сейчас большинство сыров в мире производится с использованием такой технологии. И это только начало. Как только молочное направление подорвется, то ухудшится экономика мясного направления, а к 2030 году уже станет возможным на основе прецизионной ферментации массовое производство любых типов мяса. Стейки, не уступающие тем, что делают из мраморной говядины, будут практически по всем характеристикам неотличимы от оригинала, а стоить станут дешевле.
Если подобные тенденции продлятся, то в ближайшие 10–15 лет, как полагают некоторые аналитики, примерно 70–90 процентов производства говядины в США может исчезнуть, а по площади только кормовые угодья для выпуска такой говядины сравнимы с территорией Германии. Поскольку это одна из развитых отраслей в Америке, там резко снижается потребность в производстве кормов. Данная тенденция охватит и другие страны. Потому перспективы экспорта кормового зерна из России будут очень ограниченными. Слава богу, мы пока экспортируем зерно для производства продуктов питания — пшеницу, которая используется для выпуска хлебобулочных изделий, макарон. Но в любом случае все эти рынки взаимосвязаны. Но поскольку население в мире растет достаточно медленно, основой роста потребления ожидалось как раз фуражное зерно, так как в развивающихся странах опережающими темпами увеличивается потребление животных протеинов. Теперь новые технологии могут перечеркнуть перспективы подъема потребления кормов. Поэтому надежды на то, что экспорт российского сельского хозяйства будет процветать в такой ситуации, становятся тоже все более зыбкими, особенно с учетом того, что мы рассчитывали и на экспорт молочной и мясной продукции в страны Азии. В перспективе это оказывается под вопросом.
Так что новые технологии сошлись в одной точке — они совпали в своем ускоренном развитии с началом форсированной декарбонизации мировой экономики. Это бьет сразу по нескольким рынкам, не только углеводородным, но и по экспорту сельскохозяйственной продукции. В таком плане российская экономика может быть загнана в угол. Не факт, что все эти технологии сработают на 100 процентов, как сейчас ожидают в наиболее радикальном сценарии, но в любом случае они будут развиваться. А их развитие не сулит ничего хорошего российской экономике, поскольку закладывает мину замедленного действия под ее фундамент, которым является экспорт углеводородов и немного сельскохозяйственного сырья.
Михаил Дмитриев, российский учёный-экономист, в прошлом - государственный деятель, депутат Верховного Совета РФ, первый заместитель министра экономического развития и торговли России. Член научного совета Московского центра Карнеги
